Время собирать камни библия. Время ожидать! История возникновения выражения "время разбрасывать камни и время собирать камни"

3:1 Всему свое время. Времена и сроки назначены Богом ("под небом"; ср. 1,13). То, о чем говорится в парных противопоставлениях 3,2-8, также установлено свыше.

3:9 - 6,7 Что пользы работающему. Эта фраза начинает второй из трех циклов книги Екклесиаста (1,3 - 3,8, ком.; 6,8 - 12,7), посвященный противопоставлению временного труда человека непреходящим делам Божиим. Автор призывает людей наслаждаться теми благами, которые дает им Бог. (См. Введение: Особенности содержания и темы).

3:9-14 Имеется в виду Бог как Творец. Его совершенные, вечные и непостижимые дела должны вызывать благоговение у Его народа.

3:11 мир. Евр.: "вечность". Люди бессильны полностью осознать смысл происходящих событий.

3:13 дар Божий. Ср. 2,26.

3:14 благоговели. Т.е. признавали и почитали Бога как суверенного Господа.

3:15-21 Имеется в виду Бог как Судия.

3:17 время. Бог определяет, чему должно происходить на земле (ст. 1-8). Он назначил также день для суда над делами всех людей (Иоил. 3).

праведного и нечестивого. В наказание за грех люди смертны (Быт. 3,19) также, как и животные (ст. 18-20). Но при этом разделение на праведников и нечестивцев еще не происходит по смерти человека, окончательно оно свершится на суде Божием.

3:1 Всему свое время, и время всякой вещи под небом:
Многим кажется, что здесь Соломон предупреждает человечество о предопределении:
времена и сроки для всего, что перечислено ниже, назначены Богом (под небом) и установлено свыше (Женевская, например )
Однако если бы это было так, то, выходит, что именно Бог предопределил для человека войны, убийства, ненависть, разрушения и прочие неприятности из перечня, который следует ниже. Чего не может быть от любящего Бога.

Стало быть, речь здесь не о предопределении, а о том, что всё то разнообразие дел, чувств и событий, какое происходит на земле с человеческим обществом и в человеческом обществе в принципе (под небом) - происходит в определённый срок, с определённой сменой времён для этого, и всё происходящее ограничено своими временнЫми пределами, не длится в этом веке бесконечно. Всё существующее - однажды появилось по воле Бога и существует ровно столько, сколько того Бог захочет.

Танах в переводе Йосифона:
Всему (свое) время, и (свой) срок всякой вещи под небесами:
Для одних вещей Бог определил вечность, для других - доли секунды. И порядок их появления или исчезновения, или количественного пребывания - также установлен Богом. Наступило время и стало так. Наступит время - будет иначе.

Такой цикличный «устав» времён и событий в жизни человека века сего - учредил для земли Бог с целью побудить его размышлять над смыслом происходящего и над тем, когда же ему в жизни - время совершать и ожидать то или иное, чтобы ничего человек не делал некстати и невпопад, и имел возможность хотя бы как-то планировать свою жизнь с пользой для себя и своих ближних.

Что даёт человеку понимание этого «устава» для его жизни? Соломон показал дальше.

3:2 время рождаться, и время умирать;
Каждый, кто однажды родился в этом веке, может в любую минуту умереть.
Понимая этот устав, человек способен воспринимать адекватно путь всей земли от появления на свет Божий до ухода в небытие. У каждого человека, наблюдающего этот "устав", есть шанс задуматься над смыслом кратковременной жизни, чтобы начать искать этот смысл и найти.

время насаждать, и время вырывать посаженное;
Этот "устав" помогает человеку понять, что всякому следствию должна быть причина и для всякого результата должно быть условие: ЕСЛИ....ТО....
А если не посадишь, то нечего будет и вырывать.
Но и при посадке можно результатов не дождаться, ведь всякой причине - не любое время подходит: посадишь невпопад, легкомысленно не в посадочный сезон - пропадёт посаженное, и результат нулевым окажется.

А если дальше огорода смотреть, то этот "устав" учит спокойно воспринимать любые текущие события, в которых ожидается результат: бессмысленно ускорять «рост» посаженного и пытаться «улучшать» те процессы, на ход которых человек не способен влиять с пользой для себя.
Например, семя слова Божьего, посаженное в чьём-то сердце, не стоит нетерпеливо теребить своими личными временнЫми рамками, пытаясь ускорить чей-то духовный рост и ожидать от него то, к чему человек ещё не готов.

3:3 время убивать, и время врачевать ; Здесь Соломон ободряет человека, разъясняя о том, что периоды нанесения ран, которые в духовном или буквальном смысле неизбежно получает каждый человек в процессе жизни - всегда сменяются периодами их залечивания, а если бы не так, не осталось бы на земле ни одного человека.
И это положение вещей вселяет оптимизм из-за надежды на то, что всё проходит, даже самые "качественные" кровопролитные войны - однажды заканчиваются, и наступает период затишья. Просто нужно научиться ждать и всегда дожидаться затишья, чтобы немного передохнуть и отвоёвывать дальше своё место под солнцем Бога

время разрушать, и время строить; иногда есть польза и от разрушений, особенно, если "здание" строилось на песке или вообще без фундамента: подует ветер, разрушит, и хозяин разрушенного вынужден будет признать, что на плохом фундаменте ничего прочного построить невозможно. Он будет научен НЕ строить в следующий раз на плохом фундаменте.

Понимание этого помогает человеку признать и правоту того, что иногда строительство новой жизни (не только зданий) приходится начинать заново от того, что старая и привычная - разрушается по разным причинам, часто даже и не зависящим от нас. Например, уволили с работы – надо «строить» новую; тяжело заболел – надо «строить» новую жизнь - в условиях болезни; потерял друга - надо «строить» другую жизнь - без него и т.д.
Если человек понимает, что с этим положением вещей всего лишь нужно смириться и не сидеть на развалинах, а строить новое - тогда ему будет благо. А кто сидит на руинах, перебирая остатки «развалин» и посыпая голову пеплом, ничего не строя нового - тому худо: ни прежнего нет у него, ни нового - ничего нет, жизнь пустая.
Но, увы, даже если жизнь не нравится, она всё равно проходит. Поэтому тот, кто строит новое - имеет шанс хотя бы сделать свою жизнь в настоящем более или менее интересной, проводя её с верой в счастливое будущее.

3:4 время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать ;
Все когда-нибудь плачут, либо от счастья либо, от отсутствия оного. Но радует факт, что плач и сетования, какими бы горестными для нас они ни были, однажды закончатся: так устроил Бог человека, что состояние вечного плача для него не характерно, а если кто-то готов плакать и страдать вечно - это патология психики.
А для здравого человека плач всегда чередуется с радостью, чтобы мог познать человек цену скорби и счастья, плача и смеха - и добровольно выбрать для себя радость со счастьем, ту жизнь, которую предлагает человеку Бог.

3:5 время разбрасывать камни, и время собирать камни ;
Здесь – о принципе периодичности сбора и расходования, неважно, что собирает или тратит человек: информацию, духовные знания, силы, время, камни, деньги и т.д. Иногда для принятия важных решений - недостаточно информации (не собраны нужные «камни»).
Понимание этого принципа поможет человеку научиться не принимать поспешных решений, но прежде - накопить достаточно данных для решения своей задачи, а затем и в расход их пустить (разбросать «камни»), приняв правильное решение на основании собранных «камней».
Или для того, чтобы «из чрева потекли реки воды живой» - сначала нужно насобирать в чрево до краёв - эти самые «реки» слова Божьего: не соберёшь - ничего и не прольётся через край, ничего и не разбросается.

В духовном смысле камнями могут быть и христиане: Бог собирает Христу команду помощников из людей-камней (2 Петра 2:5), а дьявол всё пытается их разбросать и разрознить. И этому есть время, как видим.

время обнимать, и время уклоняться от объятий; такие реалии жизни помогают всем любящим - понять и причины уклонения от явных проявлений любви: просто нужно принять к сведению, что если уклоняется от объятий тот, кого есть желание обнимать, это не обязательно означает, что всё, конец любви и полное забвение. Но всего лишь означает, что пришёл срок повременить с объятиями, дать им передышку.
Ну и понятно, что человек должен научиться различать, где и когда - объятия к месту, а где и когда - они совсем неуместны.

3:6 время искать, и время терять; человек не должен жить, с настроем только находить и приобретать, иначе разочарования в жизни неизбежны: бывает, что наступают времена и потерь найденного и приобретённого. Иногда лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Христос потерял свою жизнь - эта потеря для людей обернулась благом. А Адам и Ева нашли для себя «прелести» дьявольского знания, и это приобретение обернулась для них и всего человечества - катастрофой.
В идеале - хорошо бы, чтобы для нас был потерян этот мир нечестивый, и чтобы все мы искали горнего, стремясь приобрести для себя небесного Отца. Это самое мудрое из всех возможных приобретений человеческих.

время сберегать, и время бросать; для бережливости и расточительства - тоже есть время: жена Лотова, например, не разглядела своего времени для того, чтобы бросить накопленное ради сохранения своей жизни. Или: беречь своё сердце, источник жизни – этому всегда есть и будет время во всей вечности. А время бросать свои греховные наклонности - актуально для века сего проходящего.
Если человек не научится отличать главное от второстепенного, что и когда полезно сберегать, а чем нужно пренебречь и что бросить без сожаления, трудно ему в жизни придётся. Да и самой жизни может лишиться, если сберегал - не то, да и бросал - не то.
Например, сберегающий свои отношения с миром и пренебрегающий своими отношениями с Богом – на опасном пути.

3:7 время раздирать, и время сшивать;
Не всегда разрушение целого - вредно, иногда если не порвёшь - не спасёшься, а иногда если и зашьёшь - пострадаешь. И различать, где и когда время разрывать, а где и когда - время сшивать - тоже научиться не помешает.
Например, Бог в храме завесу разорвал - а добро сделал для иудеев.
Иудеи же завесу в храме разодранную «заштопали» -зло сделали. Так и не поняли, что разорванное Богом - восстановлению не подлежит, так и пострадали за свои старания "зашивать" - за попытки делать добро в собственном понимании и на неправильном основании.

Так и в жизни, не только с завесой: «дыры» свои христианские - нам нужно денно и нощно и старательно «латать», а прочные связи с мирскими представлениями о жизни - нам нужно всю жизнь без сожаления разрывать.

время молчать, и время говорить; Один из самых важных определителей пользы: не вовремя и некстати выскажешься или промолчишь - можешь навредить себе и ближним. И определять, когда нужно промолчать, а когда сказать - человек должен научиться ради своего благополучия.

Иногда если не скажешь ничего - то могут подумать, что ты глуп. Но это лучше, чем если выскажешься - и развеешь в этом все сомнения.

Для христианина нетрудно определять время молчать и говорить: если то, что он собирается сказать - прославит Бога или побудит кого-то стать христианином, или улучшит кому-то настроение, или поможет решить чью-то проблему с пользой - то в этих случаях ВСЕГДА время говорить, так как от слов его - польза слушателю.
Во всех остальных случаях - время христианину молчать.

3:8 время любить, и время ненавидеть; От любви до ненависти - один шаг, и наоборот. Например, апостол Павел преследовал христиан и ненавидел «врагов народа» Божьего, а затем полюбил их так сильно, что всю свою оставшуюся жизнь посвятил прохождению христианского пути.
Понятно, это не означает, что от любящего надо ожидать, что он непременно возненавидит, как и от разрывающего - что он непременно сошьёт. Здесь о том, что есть место под солнцем Бога двум этим сильнейшим внутренним двигателям человеческого «прогресса»: как любовь, так и ненависть - может заставить человека «горы переставлять».
И не стоит удивляться тому, если кто был другом - станет однажды врагом, а кто был врагом - станет лучшим другом.

время войне, и время миру . Ненависть - спутница войн, любовь - спутница мира. И то, и другое Бог даёт испытать человеку для того, чтобы он определился, что же по нраву - именно ему, любовь или ненависть, война или мир. В условиях вседозволенности каждый человек раскрывает свою внутреннюю сущность во всей красе пред Богом, всех, кто выбирает любовь и мир - Бог заносит в памятную книгу, которую ведёт от начала мира.
А любителей враждовать, воевать и ненавидеть - Он туда просто не внесёт, даже вычёркивать не надо будет.

3:9 Что пользы работающему от того, над чем он трудится? Вопрос Соломон задаёт самому себе, ибо сам же на него и отвечает. Такая форма подачи информации помогает сосредоточить внимание на главном: после такого вопроса читатель будет искать ответ о значении работы в жизни человека - с точки зрения наимудрейшего.

3:10 Видел я эту заботу, которую дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в том .
Бог Сам трудится много и долго, и людей создал с такой же потребностью.
Поэтому способность трудиться - это удел человека от Бога для того, чтобы его жизнь не была скучной и напоминала тренажёрный зал. Разные виды работ - это всё равно, что разные упражнения для тела: формируют выносливость, приносят удовлетворение, укрепляют силы, повышают сопротивляемость трудностям и помогают вкусить сладость отдыха после трудового дня.

3:11 Все соделал Он прекрасным в свое время, Всё, что необходимо человеку для жизни - Бог дал ему при сотворении, и это «всё», чем пользуется человек в жизни своей - по замыслу Создателя должно доставлять ему немалое удовольствие и приносить только пользу для развития в человеке разумной личности, сотворённой по образу Бога.

и вложил мир 05789 в сердце их,
Слово мир - здесь НЕ в значении «миролюбие», а в значении «целый мир, вселенную, вечность » Бог вложил в человека.
M/lFwe
1. долгое время, долго;
2. вечность, вечно, вовек;

Танах (перевод равви Давида Йосифона)
Все создал Он прекрасным в свое время, даже вечность вложил в их сердца, но так, чтобы дела, творимые Богом, не мог постичь человек от начала и до конца .
То есть, человеку сложно смириться с тем, что он - не вечен и вынужден идти к смерти.. Бог не планировал для человека смерть, поэтому и послал Христа на Землю, чтобы исправить ситуацию с несовершенством человечества из-за греха Адама и возвратить ему всё, что изначально было запланировано для Адама и всех его потомков: вечность

хотя человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца. И хотя многое из того, что Бог сделал для человека - сам человек не может понять, если ему не разъяснит Бог,- тем не менее, это не означает, что Бог далеко не всё соделал прекрасным в своё время.

3:12 Познал я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей. Из всего множества прекрасного, что Бог сделал для человека - Соломон выделил особенные дары Бога людям: способность творить добро, приносить пользу себе и своему окружению и радоваться от этого. Делая добро и принося пользу Божьим замыслам, человек получает истинное удовлетворение: таким человека сделал Бог

3:13 И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это - дар Божий.
Но оказывается, далеко не всем жителям века сего известно, что быть довольным своей жизнью - это дар Бога для человека. Не всем в этом веке выпадает даже такое благо, чтобы элементарно есть, пить и трудиться, получая от этого удовольствие и удовлетворение : обычно хотят больше, чем просто есть, пить и трудиться, поэтому не могут радоваться малому. Но если кто-то всё же довольствуется малым и испытывает радость от самых простых потребностей и процессов человеческих, то можно сказать, что такой человек щедро одарён Богом

3:14 Познал я, что все, что делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить ,
Как видим, Бог ничего не сделал временного или ветшающего: в замысел Его входит вечная гармония всего сущего в Его мироздании. Все его творения - венец совершенства, в них нет ничего лишнего, и нет никакого недостатка: всё именно в самый раз, чтобы Божье мироздание имело возможность процветать во взаимодействии одушевлённых и неодушевлённых творений
(о том, что человек всё это творческое равновесие с гармонией испортил - Соломон пока что умолчал)

и Бог делает так, чтобы благоговели пред лицем Его. Почему Бог не создаёт уродливых или неполноценных изделий рук своих? Почему всё доводит до совершенства и логического конца, не наскоро лишь бы как - творит, а со всею ответственностью пред Своим мирозданием?
Потому, что показывает пример отношения к своему труду: человек, глядя на то, КАК творит Бог и сравнивая с тем, как и что творит он сам (на скорую руку, небрежно, не вникая в цепи взаимосвязей собственных творений, ибо даже не понимает, что это такое и что это надо учитывать) - естественно, приходит в восторг и благоговение пред истинным Творцом всего сущего.
Только о человеке можно сказать такой нелепый, но правдивый каламбур:
человек - личность творческая, хочет - творит, а хочет - вытворяет.
Но и когда творит - всё равно вытворяет.

3:15 Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было,
Меняются декорации на сцене жизни земли, однако сущность смысла бытия человека в мироздании Бога - неизменна во всей вечности: человек создан с потребностями есть, пить и насыщаться, трудиться, отдыхать, радоваться жизни и быть счастливым. Именно стремлению к получению этих составляющих - и подчинена всяческая деятельность любого поколения на земле во все времена.

- и Бог воззовет прошедшее. Ничего из прошлого - у Бога не канет в лету и не исчезнет навсегда: всё, что Ему будет нужно для вечности - Он воззовёт даже из самых дальних уголков прошлого Земли. В этих словах кроется и надежда на воскресение живших в прошлом, и на возвращение в райское обетование Бога.

3:16 Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда. Если нам придётся столкнуться с такой несправедливостью, о которой написал Соломон - не стоит удивляться: такое положение вещей для века сего нечестивого очень даже характерно.
Но о чём здесь говорит царь? Где - место суда? Где - место правды?
Речь идёт о Божьем народе, хранителе Божьего суда и Божьей правды. Но, увы, и в народе Бога периодически случалось во все времена этого века, что Божьи принципы нарушались во время суда, судьи брали взятки и оправдывали виновных, а правда Божья - Его слово - искажалось и заменялось на правду человеческую.
Так что, если и сегодня мы наблюдаем такую картину в народе Бога - удивляться не стоит, такую суету заметил ещё Соломон.

3:17 И сказал я в сердце своем: "праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и [суд] над всяким делом там".
Соломон понимает, что как бы удачно ни складывались дела у беззаконника в народе Божием, это не значит, что Бог не видит или одобряет его действия, а потому, что Он сам устанавливает времена и сроки, когда вмешиваться и произвести суд над беззаконными.
Соломон знает, что мимо внимания Бога не просочится ни один беззаконник и ни одно беззаконие. Настанет время - и каждый житель земли будет давать отчёт Богу за себя лично, не за соседа и не за со верующего, а только за свои собственные прегрешения отвечать будет.

3:18.19 Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе животные;

Соломон признаёт, что Бог поступает мудро, предлагая «на пробу» разные виды деятельности, разные виды смыслов и испытаний человеку живущему: за период жизни благодаря наблюдениям и прохождению через разнообразные «тренажёры» - человек разумный должен прийти к выводу, что его жизнь ничем не отличается от жизни животного, что без Божьего руководства - сам по себе человек всё равно, что животное. У него те же земные потребности (есть, пить, спать, заводить потомство, обустраивать жилище, трудиться в поисках пищи и прочее), те же самые земные проблемы (болезни, старость, дряхлость, необходимость раздобывать себе элементарные блага) и тот же самый исход - смерть:
19 потому что участь сынов человеческих и участь животных - участь одна: как те умирают, так умирают и эти

Поэтому если человек – САМ ПО СЕБЕ, без Бога в голове и в сердце - то он, по сути, животное и есть. И даже если кто-то пожелает мнить себя богом - против реалий Соломона не сдвинешься: человек - это животное, только ещё более опасное для мироздания Бога, ибо способно творить зло сверх программы инстинктов.
А то, что человек - царь и бог природы с венцом творения на главе - это всё иллюзии его амбициозности.

и одно дыхание 07307 у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все - суета!

Слово 07307 в подстрочнике Стронга обозначает:
x+wr
1. дух;
2. ветер, дуновение;
3. воздух ;
4. дыхание

Полная аналогия сущности дыхания животных и человека, обеспечивающего им процесс жизни, также уравнивает человека и животное на весах бытия в веке этом. Человек ничуть не лучшим приходит к своему концу по сравнению с животным. А вот худшим - пожалуй, и может, если к Богу не обратится.

3:20 Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.
Реалии конца существования человека и животных, описанные Соломоном, приводят в чувство всех, кто мечтает о продолжении жизни после смерти. Смысл смерти со времени Адама не изменился, как Адаму Бог разъяснил, что он станет прахом земли и вернётся в первоначальное своё состояние небытия, такою же и Соломон смерть описал, и не мог о ней сказать иначе, ибо не своею, а Божьей мудростью наставлял собрание слушающих его.
Итак, реалии таковы: животные и человеки - сотворены из праха земли, после смерти - и те и другие возвращаются в своё первоначальное состояние небытия и праха под ногами живущих. Ни животных, ни человека не ожидает жизнь после смерти, стало быть, разговоры о загробной жизни - не более, чем человеческие сказки.

3:21 Кто знает: дух 07307 сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?
Версия о движении духа человеческого как некой бессмертной субстанции - вверх, на небеса - также, как видим, басни человеческие: Соломон, говоря словами Бога, показал, что никто из людей, во-первых, не знает, куда девается дух животных или человека, когда они его испускают, умирая.

Во-вторых, слово 07307 , как мы выяснили, обозначает в данном случае «дыхание» человека или животного.

Речь здесь идёт о последнем выдохе человека или животного, завершающем жизнь особи, так как на вдохе никто не умирает. Процесс жизнедеятельности заканчивается на выдохе или испускании последней порции дыхания - воздуха из лёгких, выходящего из умершего по причине расслабления всех мышц.
Поскольку у человека и животного – даже суть дыхания одинаковая (3:19), выходит, как животное, так и человек, испуская свой последний выдох, перестают жить – ОДИНАКОВО, а последний выдох как человека, так и животного - это не «разумная субстанция» (не якобы «душа», покидающая тело умершего), а всего лишь порция отработанного воздуха, превращённого в углекислый газ, одинаковый по химическому составу как у человека, так и у животного.
Эту порцию газа расслабленные лёгкие не могут уже удержать внутри, потому она и выходит из лёгких в момент смерти особи.

Можно сказать, что во время смерти человека или животного из них на выдохе уходят остатки духа жизни (жизненной силы), которую даёт Бог в момент рождения всякой плоти (как помним, именно дух жизни дал Бог телу сотворённого Им Адама, после чего Адам стал живущей "особью", душою живою, Быт.2:7)

3:22 Итак увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это - доля его;
Это печально, что человек практически во всём уподобляется животному. Однако есть нечто, отличающее его от скотины: разум. Человек, в отличие от животного, наделён даром получать осознанное наслаждение от результатов дел своих. Именно этим даром Соломон предлагает пользоваться человеку разумному при жизни своей.

ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него? Пока жив человек - имеет смысл и пользоваться благом от своих трудов, ибо после смерти такой возможности у человека не будет.

Суета сует, сказал Екклезиаст, суета сует, – всё суета!

Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит… Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь… Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем… Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.

Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.

Предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.

Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.

Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

И увидел я, что преимущество мудрости перед глупостью такое же, как преимущество света перед тьмою: у мудрого глаза его – в голове его, а глупый ходит во тьме; но узнал я, что одна участь постигает их всех.

Всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать насаженное;

Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;

Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;

Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;

Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;

Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;

Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым.

Участь сынов человеческих и участь животных – участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета! Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах. Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?

Нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими: потому что это – доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?

И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе;

А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, которые делаются под солнцем.

Всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа!

Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его. Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется.

Составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела.

Не торопись языком твоим и сердце твое да не спешит произнести слово… Слова твои да будут немноги.

Как сновидения бывают при множестве забот, так голос глупого познается при множестве слов.

Лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить.

Во множестве сновидений, как и во множестве слов, много суеты.

Превосходство же страны в целом есть царь, заботящийся о стране.

Кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от того.

Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть.

Все труды человека – для рта его, а душа его не насыщается.

Кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?

Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых.

Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце.

Конец дела лучше начала его; терпеливый лучше высокомерного.

Не будь духом твоим поспешен на гнев, потому что гнев гнездится в сердце глупых.

Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй.

Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы; поэтому не на всякое слово, которое говорят, обращай внимание… ибо сердце твое знает много случаев, когда и сам ты злословил других.

И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы.

Мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел.

Кто – как мудрый, и кто понимает значение вещей?

Сердце мудрого знает и время и устав… для всякой вещи есть свое время и устав; а человеку великое зло оттого, что он не знает, что будет; и как это будет кто скажет ему?

Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.

Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников.

Нет лучше для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его.

Человек не может постигнутъ дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого.

Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.

Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости.

Не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех.

Человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.

Слова мудрых, высказанные спокойно, выслушиваются лучше, нежели крик властелина между глупыми.

Мудрость лучше воинских орудий.

Сердце мудрого – на правую сторону, а сердце глупого – на левую.

Если гнев начальника вспыхнет на тебя, то не оставляй места твоего; потому что кротость покрывает и большие проступки.

Труд глупого утомляет его.

Пиры устроиваются для удовольствия, и вино веселит жизнь.

Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать.

Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди.

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

Эта небольшая книга называется в евр. Библии «Слово Когелета, сына Давидова, царя в Иерусалиме». Однако слово «Когелет» (ср Екк 1:2 и Екк 12 ; Екк 7:27 ; Екк 12:8-10) — имя не собственное, а нарицательное и по своей грамматической форме — женского рода. Его смысл не вполне ясен. Согласно наиболее вероятному объяснению, оно обозначает профессиональную обязанность говорящего на собрании и происходит от евр «кагал» — собрание. Поэтому оно и переведено греч словом «Екклесиаст» («екклесиа» — собрание, а потом Церковь). Отсюда и пояснительное название в русском переводе — Проповедник, заимствованное из перевода Библии Лютером на немецкий язык. Автора отождествляют с Соломоном, на это есть косвенное указание в тексте (Екк 1:16 ср 3 Цар 3:12 ; 3 Цар 5:10-11 ; 3 Цар 10:7 или Екк 2:7-9 ср 3 Цар 3:13 ; 3 Цар 10:23). Но по всем данным мы имеем дело с характерным для литературы той эпохи приемом: авторы вкладывали свои размышления в уста самого знаменитого из мудрецов Израиля, как бы показывая этим, что они продолжают его традицию. Как язык книги, так и ее доктринальное содержание не позволяют отнести ее к допленной эпохе. Нередко оспаривали принадлежность этой книги одному автору. В настоящее время все более отказываются от ее расчленения и признают единство смысла, стиля и словарного состава Екк. Однако, судя по первым и последним стт, где о «мудром Екклесиасте» говорится в третьем лице, мы обязаны его ученику тем, что эта книга сохранилась для последующих поколений.

В этом произведении, как и в других книгах Премудрости, напр, кн. Иова или Премудрости Иисуса сына Сирахова, не говоря уже о многосоставных Притчах Соломоновых, мысль движется свободно, то повторяясь, то сама себя исправляя. В книге отсутствует какой-либо определенный план. Она представляет собой вариации на тему о тщете всего человеческого (см Екк 1:2 и Екк 12:8). Когелет, как и Иов, напряженно размышляет над проблемой воздаяния за добро и зло на земле. Но если кн. Иова представляет собой трагический диалог человека с Богом, то в кн. Екк мы видим размышления человека здравомыслящего, верующего в справедливость Божию, начитанного в Писаниях и в то же время предрасположенного к скептицизму.

По всей вероятности, кн. написана в Палестине в 3 в. до Р. Х., когда иудейство уже имело некоторые контакты с эллинизмом. Сам Екклесиаст — палестинский еврей, по всей вероятности из самого Иерусалима. Он пишет на позднем евр. языке, испещренном арамеизмами. В книге встречаются два персидских слова, что дает основание предполагать, что она написана после Плена, но до начала 2-го в., когда ею пользовался сын Сирахов. Это подтверждается данными палеографии, датирующей приблизительно 150-м годом до Р.Х. отрывки кн Екк, найденные в Кумранских пещерах. В то время в Палестине, подчиненной Птолемеям, развивается гуманистическое течение, но еще не наступил религиозный подъем эпохи Маккавеев.

Книга Екк носит переходный характер и является поворотной точкой иудейской мысли: многое из традиционной уверенности уже поколеблено, но ищущий ум еще не нашел новых точек опоры. Высказывалось предположение, что Екклесиаст стремился найти такого рода опору в философских течениях стоицизма, эпикурейства и кинизма, но его нельзя считать достаточно основательным, ибо по своему умонастроению автор весьма далек от греческих философов. По-видимому, более обоснованы параллели с такими произведениями египетской поэзии, как «Диалог страдающего со своей душой» и «Песнь Арфиста», а также с месопотамской письменностью мудрости и эпопеей о Гильгамеше. Сближение происходит вокруг очень древних тем, ставших общим достоянием восточной мудрости, продуманной самим Екклесиастом, как об этом свидетельствует его ученик в Екк 12:9 .

Это произведение отражает только один момент развития еврейской религиозной мысли. Свящ. писателя уже не удовлетворяют некоторые традиционные концепции и он ставит проблемы, совершенное решение которых могло принести только НЗ-ное учение.

Взятая в отдельности, кн Екк — пафос которой направлен на развенчание земных идеалов и ценностей — не несет ничего, кроме безысходности. Включенная же в общий контекст Писания, она знаменует один из важнейших моментов в ВЗ-ном сознании: переоценку значения посюсторонних благ. Это необходимый этап внутренней диалектики веры. Если за пределами земного бытия для человека нет ничего, жизнь его — суета и тщета. Разочарование в самодовлеющей ценности земных благ явилось трагическим преддверием к откровению о вечности, дарованному человеку, и подготовило людей к принятию евангельской заповеди о блаженстве нищих духом (Лк 6:20).

«Книгами Премудрости» или «мудрых» называют пять книг: Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой. К ним присоединили Псалтирь и Песнь Песней, в которых мы находим ту же направленность мысли, выраженной в поэтической форме. Произведения такого рода были распространены на всем древнем Востоке. В Египте на протяжении его вековой истории появилось немало книг мудрости. В Месопотамии, начиная с шумерийской эпохи, составлялись притчи, басни, поэмы о страдании, в какой-то мере напоминающие нам кн. Иова. Эта месопотамская мудрость проникла в Ханаан: в Рас-Шамре были найдены тексты о мудрости на аккадском языке. «Премудрость Ахиахара», появившаяся в Ассирии и распространившаяся в кругах, говоривших по-арамейски, была затем переведена на несколько древних языков. Этот род мудрости по существу международен и не является собственно религиозным. В центре внимания мудрых стоит жизненный путь человека, но их метод — не философская рефлексия, как у греков, а собирание плодов жизненного опыта. Они преподают искусство жить и находиться на интеллектуальном уровне своей среды и эпохи; учат человека сообразовываться с порядком мироздания и указывают, как достигать счастья и успеха. Однако их советы не всегда приводят к желанным результатам, и этот опыт служит исходной точкой пессимизма, которым проникнут ряд произведений мудрости как в Египте, так и в Месопотамии.

Такая мудрость процветала и у израильтян. Характерно, что израильские мудрецы признавали свою связь с мудростью «сынов Востока и Египта» и лучшей похвалой премудрости Соломона считали утверждение о ее превосходстве над мудростью языческой (3 Цар 4:29). Широкой известностью пользовались аравийские и едомские мудрецы (Иер 49:7 ; Вар 3:22-23 ; Авд 1:8). Иов и его три друга-мудреца жили в Едоме. Автор кн. Товита знал Премудрость Ахиахара, а Притч 22:17-23:11 напоминают египетские изречения Аменемопе. Некоторые псалмы приписаны Еману и Ефану, которые, согласно 3 Цар 4:31 , были ханаанскими мудрецами. Притчи содержат Слова Агура (Притч 30:1-14) и Слова Лемуила (Притч 31:1-9), которые оба происходили из племени Масса, жившего в северной Аравии (Быт 25:14).

Поэтому не удивительно, что первые израильские произведения мудрости во многом родственны произведениям соседних народов. Наиболее древние части кн. Притч содержат одни только предписания человеческой мудрости. Самые важные богословские темы Ветхого Завета: Закон, Союз-Завет, Избрание, Спасение — в этих книгах почти не затрагиваются. Исключение составляют кн. Иисуса сына Сирахова и Премудрости Соломоновой, написанные значительно позже. Израильские мудрецы как будто бы не интересуются историей и будущим своего народа. Подобно своим восточным собратьям, они больше заняты личной судьбой человека, но рассматривают ее в более высоком плане — в освещении религии Ягве. Таким образом, несмотря на общность происхождения, между мудростью языческой и израильской имеется существенное различие, усиливающееся по мере того, как постепенно раскрывается Откровение.

Противопоставление мудрости и безумия становится противопоставлением правды и неправды, благочестия и нечестия. Истинная премудрость — это страх Божий, а страх Божий — синоним благочестия. Если восточную мудрость можно определить как своего рода гуманизм, то премудрость израильскую можно назвать гуманизмом религиозным.

Однако эта религиозная ценность премудрости выявилась не сразу. Содержание евр. термина «хохма» весьма сложно. Он может обозначать ловкость движений или профессиональную сноровку, политическое чутье, проницательность, а также и хитрость, умение, искусство магии. Такая человеческая мудрость может служить как добру, так и злу, и эта двузначность в какой-то мере объясняет отрицательные суждения некоторых пророков о мудрецах (Ис 5:21 ; Ис 29:14 ; Иер 8:9). Этим объясняется также, что в евр. письменности тема Премудрости Божией (евр. «хохмот» — множ. число, употребляемое в значении превосходной степени) появляется довольно поздно, хотя происхождение мудрости от Бога никогда не отрицалось, и уже в Угорите мудрость считалась свойством великого бога Эла. Только после Плена стали утверждать, что Бог мудр Премудростью надмирной, действие которой человек видит в творении, но которая в своей сущности недосягаема и «неисследима» (Иов 28 ; Иов 38-39 ; Сир 1:1-10 ; Сир 16:24 сл; Сир 39:12 сл; Сир 42:15-43:33 и т.д.). В большом прологе кн. Притч (Притч 1-9) Премудрость Божия говорит как некое лицо, она присуща Богу от вечности и действует с Ним в творении (гл. обр. Притч 8:22-31). В Сир 24 Премудрость сама свидетельствует, что она вышла из уст Всевышнего, обитает на небесах и послана Израилю от Бога. В Прем 7:22-8:1 она определена как излияние славы Всемогущего, образ Его совершенства. Так Премудрость, являясь свойством Божиим, отделяется от Него и представляется как Личность. Для ветхозаветного человека эти выражения являются, по-видимому, яркими поэтическими сравнениями, но в них уже заложена тайна, подготавливающая откровение Св. Троицы. Подобно Логосу в евангелии от Иоанна, эта Премудрость одновременно и в Боге и вне Бога, и во всех этих текстах обосновывается наименование «Премудрость Божия», которое ап. Павел дает Христу (1 Кор 1:24).

Вопрос об участи человека тесно связан у мудрецов с проблемой воздаяния. В древних частях Притч (Притч 3:33-35 ; Притч 9:6 , Притч 9:18) Премудрость, т.е. праведность, непременно ведет к благополучию, а безумие, т.е. нечестие, приводит к разорению, ибо Богу свойственно награждать добрых и наказывать злых. Однако жизненный опыт зачастую как будто противоречит такому взгляду. Как объяснить бедствия, постигающие праведников? Этой проблеме посвящена кн. Иова. Те же вопросы, хотя и в несколько другом аспекте, тревожат Екклесиаста. Сын Сирахов в основном придерживается традиционных взглядов и хвалит счастье мудрого (Сир 14:21-15:10), но его преследует мысль о смерти. Он знает, что все зависит от этого последнего часа: «Легко для Господа в день смерти воздать человеку по делам его» (Сир 11:26 , ср Сир 1:13 ; Сир 7:36 ; Сир 28:6 ; Сир 41:12). Он смутно предчувствует откровение о конечной участи человека. Вскоре после него пророк Даниил (Дан 12:2) уже ясно выражает веру в загробное воздаяние, связанное с верой в воскресение мертвых, так как евр. мысль не представляет себе жизни духа, отделенного от плоти. Параллельное и вместе с тем более разработанное учение появляется в александрийском иудаизме. Учение Платона о бессмертии души помогло евр. мысли осознать, что «Бог создал человека для нетления» (Прем 2:23) и после смерти праведники вкусят вечное блаженство у Бога, а нечестивые получат заслуженное наказание (Прем 3:1-12).

Исходной формой письменности мудрых можно считать машал (в русском переводе — притча). Таково во множественном числе заглавие книги, которую мы называем кн. Притчей. Машал — это краткое, выразительное изречение, близкое к народной мудрости, сохранившейся в пословицах. Древние сборники притчей содержат лишь подобные краткие изречения, но со временем машал развивается, достигая размеров небольшой притчи или аллегорического повествования. Это развитие, ясно выраженное в дополнительных разделах и особенно в прологе кн. Притчей (Притч 1-9), ускоряется в последующих книгах мудрых: кн. Иова и Премудрости Соломоновой представляют собой крупные литературные произведения.

Первоначальное происхождение мудрости следует искать в жизни семьи или рода. Наблюдения над природой или людьми, накоплявшиеся из поколения в поколение, выражались в изречениях, в народных поговорках, в пословицах, имевших моральный характер и служивших правилами поведения. Аналогично происхождение первых формулировок обычного права, которые иногда близки не только по содержанию, но и по форме изречениям мудрости. Эта традиция народной мудрости продолжала существовать параллельно с возникновением письменных сборников мудрости. Ей обязаны своим происхождением, напр., притчи в 1 Цар 24:14 ; 3 Цар 20:11 , басни в Суд 9:8-15 , басня в 4 Цар 14:9 . Даже пророки черпали из этого наследия (напр. Ис 28:24-28 ; Иер 17:5-11).

Краткие изречения, запечатлевающиеся в памяти, предназначаются для устной передачи. Отец или мать учит им своего сына дома (Притч Притч 1:8 ; Притч 4:1 ; Притч 31:1 ; Сир 3:1), а затем мудрые продолжают преподавать их в своих школах (Сир 41:23 ; Сир 41:26 ; ср Притч 7:1 сл; Притч 9:1 сл). С течением времени мудрость становится привилегией образованного класса: мудрые и книжники фигурируют рядом в Иер 8:8-9 . Сын Сирахов Сир 38:24-39:11 восхваляет профессию книжника, дающую ему возможность приобретать мудрость в противоположность ручным ремеслам. Из книжников выходили царские чиновники, и учение мудрости культивировалось сначала при дворе. То же самое происходило и в других центрах восточной мудрости, в Египте и в Месопотамии. Один из сборников притчей Соломона был составлен «мужами Езекии, царя Иудейского», Притч 25:1 . Эти мудрецы не только собирали древние изречения, но и сами писали. Два произведения, составленные, по всей вероятности, при дворе Соломона — история Иосифа и история преемства престола Давидова — можно тоже рассматривать как писания мудрых.

Таким образом, круги мудрых значительно отличаются от той среды, в которой появились священнические и пророческие писания. Иер 18:18 перечисляет три различных класса — священников, мудрых и пророков. Мудрые не особенно интересуются культом, их как будто не волнуют несчастья их народа и не захватывает поддерживающая его великая надежда. Однако в эпоху Плена эти три течения сливаются. В прологе Притчей слышится тон пророческой проповеди, в кн. Сир (Сир 44-49) и Прем (Прем 10-19) содержится много размышлений над Священной историей; сын Сирахов почитает священство, ревнует о культе и даже отождествляет Премудрость и Закон (Сир 24:23-34): перед нами уже союз книжника (или мудрого) с законоучителем, который можно видеть и в евр. среде евангельских времен.

Так завершается долгий путь, начало которому в ВЗ положил Соломон. Все учение мудрых, постепенно преподававшееся избранному народу, подготавливало умы к восприятию нового откровения — откровения Воплощенной Премудрости, которая «больше Соломона» (Мф 12:42).

Скрыть

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

1-8 В конце второй главы Екклезиаст подошел к главной причине неосуществимости человеческого стремления к счастью. Между человеческим хотением и его выполнением стоит Некто, Кто может отнять хлеб у одного и дать другому. Теперь в 3 главе он углубляется в эту мысль и распространяет ее на всю сферу человеческой жизни. И здесь Екклезиаст находит тоже беспрогрессивное круговращение, тоже неустранимое влияние законов, и здесь все человеческие желания и предприятия стоят в постоянной зависимости от времени и обстоятельств и, подобно явлениям внешней природы, проходят в строгой последовательности. Всему свое время, и время всякой вещи под небом . Hephez значит собственно: склонность, намерение, предприятие. Екклезиаст говорит здесь не о предметах природы, а о деятельности человеческой, о явлениях человеческой жизни, как это видно и из дальнейшего развития мысли. Он хочет сказать, что факты человеческой жизни не суть продукты вполне свободной воли человека, лежат вне пределов его сознательных желаний.

Книга Екклезиаста, как видно из ее начала, содержит в себе слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. Так как лишь один сын Давида был царем, именно Соломон, то очевидно, что этот последний и назван здесь Екклезиастом. Соломон во все времена еврейской истории считался величайшим мудрецом и, как творец многих назидательных притчей, учителем народа. С таким характером он выступает и в нашей книге. Он «сам был мудр и учил народ познанию», замечает писатель книги в Екк 12:9 . Соответственно этой черте Соломону дано еврейское название Когелет. Оно происходит от корня kahal , который в глагольной форме значит: созывать, собирать (= греч. ἐκκαλέω ) ср. Лев 8:3 ; Числ 1:18 ; Втор 4:10 и др., в форме существительного имени (как греч. ἐκκλησία Греч. ἐκκλησία и лат. concil ium имеют общий корень с евр. kahal . ); собрание вообще, религиозное собрание в частности, напр., Числ 10:7 ; Пс 21:23 ; Пс 34:18 ; Неем 5:7 и др. Отсюда евр. koheleth , как и греч. ἐκκλησαιστής , значит: созывающий собрание, говорящий в собрании, церковный оратор, проповедник. К такому наименованию Соломона мог дать частный повод в высшей степени знаменательный факт, описанный в 3 Цар 8 (ср. 2 Пар 5-6 ), когда Соломон при освящении своего храма, созвав (jakhel ) израильтян, произнес свою замечательнейшую молитву о ниспослании милости Божией всем приходящим во храм, как народу еврейскому, так и иноплеменникам, затем, благословив собрание (kehal ), обратился к нему с речью, в которой молил Бога о том, чтобы Он направил сердце народа на сохранение уставов и соблюдение заповедей. Здесь таким образом в наглядной, осязательной форме Соломон явился тем, чем он был для своего народа и во все последующие времена, т. е. когелетом, проповедником. Женская форма евр. имени указывает или на подразумеваемое существительное chokma (мудрость) или, вероятнее, на официальную миссию Соломона, как народного учителя, так как имена, означающие должность, часто принимали у евреев форму женского рода. Вероятно, таким путем образовавшееся символическое имя Соломона — Когелет — (Екклезиаст) дало название и самой книге.

Все содержание книги Екклезиаста служит как бы ответом на вопрос: в чем счастье на земле, возможно ли для человека полное, совершенное счастье (Екк 1:3 ; Екк 3:9 ; Екк 5:15 ; Екк 6:11 )? На этот вопрос Екклезиаст самым решительным образом дает отрицательный ответ. Ithron — так называет он совершенное счастье — в отличие от временных и скоропреходящих радостей — невозможно для человека. Ничто в мире и в жизни человека не может дать такого счастья. Отсюда все суетно, все ничтожно, все бесполезно. Суета сует, все суета. Вот вывод, к которому пришел Екклезиаст путем долгих и тяжелых исканий и который он одинаково решительно высказывает как в начале, так и в конце книги (Екк 1:2 ; Екк 12:8 ). Но почему недостижимо абсолютное счастье, почему все оказывается в этом смысле бесполезным и суетным? Причина этого в том, что все в мире подчинено неизменным и в то же время однообразным законам и вследствие этого находится в постоянном круговращении, не дающем ничего нового, ничего такого, что могло бы хотя в будущем обеспечить достижение Ithron (Екк 1:4-11 ). Движение не вперед, а вокруг, беспрогрессивное круговращение наблюдается не только во внешней природе, но и в жизни человеческой, где психические явления чередуются с тою же последовательностью, как и явления природы, столь же мало зависят от воли человека, где также есть всему свое время (Екк 3:1-8 ). Эта неотвратимость естественного хода вещей, бессилие человеческой воли изменить его направление, подчинить себе, делают счастье, доступное человеку, непрочным, непостоянным, случайным, скоропреходящим. Человек ни за одну минуту не может поручиться, что счастье не изменит ему. Конечно, такое счастье не есть Ithron . Исследуя затем частные случаи из собственной жизни и жизни людей, Екклезиаст еще более убеждается в том, что ничто не может дать человеку истинного счастья. Мудрость? Но она приносит людям мучение, обнажая и в мире и в человеке безобразие и ничтожество, прикрывающееся видимой красотой и целесообразностью, рождая в человеке тяжелое сознание ограниченности его ума и непостижимости всего существующего (Екк 1:13-18 ). Беспечное веселье, пользование всякими удовольствиями и развлечениями? Но оно оставляет в душе человека мучительное ощущение пустоты и бессодержательности (Екк 2:1-2 ). Радости труда, разнообразной деятельности? Но они меркнут от сознания ничтожности и случайности результатов труда (Екк 2:3-11 ). Последние зависят не столько от самого человека, его талантов и энергии, сколько от времени и случая (Екк 9:11 ). Не зависит от человека и то благо, чтобы есть и пить (Екк 2:24 ). Богатство? Но оно принадлежит, собственно, не человеку, а жизни. При смерти обладателя оно переходит к наследнику, который может оказаться глупым и злоупотребить наследством (Екк 2:18-19 ). Да и при жизни богатые часто чувствуют себя одинокими, мучатся завистью, раздорами, жадностью (Екк 4:4-8 ; Екк 6:1-6 ) или внезапно теряют богатство (Екк 5:10-16 ). Но над всеми этими человеческими скорбями и превратностями царит величайшее зло — смерть, которая одинаково поражает и мудрых и глупых (Екк 2:14-16 ), и праведных и нечестивых (Екк 9:1-3 ), уничтожая таким образом всякое различие между людьми и делая счастье их призрачным. А то, что следует за смертью, состояние в шеоле, есть жизнь без знания, размышления, без любви, надежды и ненависти, жизнь, по сравнению с которой даже печальное земное существование есть благо, так как и псу живому лучше, чем мертвому льву (Екк 9:4-6.10 ). Где царствует смерть, там не может быть прочного счастья. Но что же отсюда следует? Должен ли человек прийти к мрачному унынию, к сознательному отвращению к жизни, столь безжалостно разбивающей все мечты о счастье? Нет. Там, где, по-видимому, беспросветным туманом должен был нависнуть крайний пессимизм, для Екклезиаста заблестела живая надежда на возможность некоторого счастья, вера в некоторую ценность жизни. Ithron — совершенное счастье для Екклезиаста по-прежнему оставалось недостижимым, но он нашел в жизни сравнительное благо, относительное счастье, то, о чем с уверенностью можно сказать, что это нечто лучшее. На место недостижимого Ithron является возможное для человека Tob . Что такое это Tob ? Чтобы понять и суметь достичь это Tob , для этого необходимо взглянуть на мир и жизнь человека с совершенно новой точки зрения, с точки зрения религиозной, надо на место миросознания поставить богосознание, живое сознание действующей в мире Божественной силы. Все в мире подчинено известным неизменным законам, но эти законы суть не что иное, как выражение Божественной воли. Человек зависит не от слепого рока, а от Божественного провидения. Все от руки Божией. Без него человек не может даже есть и пить (Екк 2:24-26 ). Человек не в состоянии препираться с Богом (Екк 6:10 ), изменить то, что делает Бог (Екк 3:14 ; ср. Екк 7:13 ). Он не знает путей Божиих (Екк 3:16-17 ), не знает ни будущего, ни целей настоящего (Екк 3:11 ; Екк 11:5 ; Екк 7:14 ). Но если пути Божии и непостижимы, то они, во всяком случае, не могут быть несправедливы. Бог воздаст каждому по заслугам, наградит боящихся Его и накажет нечестивых (Екк 8:12-13 ). Как только человек начинает взирать на мир с религиозной точки зрения, коренным образом изменяется его настроение. Убедившись в том, что судьба человека в руках Божиих (Екк 9:1 ), он оставляет все беспокойные заботы и боязливые ожидания будущего, всякое раздражение огорчение и досаду (Екк 5:16 ), которые, ни к чему не приводя, портят настоящее, отравляют всякие радости, и наиболее верное средство к обеспечению будущего видит в приобретении милости Божией сердечной молитвой, благоговейным исполнением обрядов, соблюдением заповедей и обетов (Екк 4:17-5:4 ). Спокойный за будущее, он безмятежно наслаждается теми радостями, какие посылает ему Бог (Екк 7:14 ). Он ест с веселием хлеб свой, пьет в радости вино свое, считая то и другое за дар Божий (Екк 9:7 ; Екк 3:13 ). Он наслаждается жизнью с женою своею, которую дал ему Бог на все суетные дни под солнцем (Екк 9:9 ). Во всякое время одежды его светлы, и елей не оскудевает на голове его (Екк 9:8 ). Сладок ему свет и приятно ему солнце (Екк 11:7 ). Если Бог посылает ему несчастье, он размышляет (Екк 7:14 ) и примиряется с ним, вполне убежденный в целесообразности и справедливости Божественного промысла, в воспитывающей и очищающей силе страданий. Зная, что при печали лица сердце ублажается (Екк 7:3 ), он намеренно ищет того, что возбуждает печаль. Он предпочитает день смерти дню рождения, дом плача дому пира, сетование смеху, обличения мудрых песням глупых (Екк 7:1-6 ). В отношении к людям он проникается чувством незлобия, снисходительности, доброжелательства. Он ищет нравственного единения с людьми, зная, что двоим лучше, чем одному (Екк 4:9-10 ). Уверенный, что от судьбы других людей зависит и его судьба, он всячески содействует их благополучию, щедро раздавая свое имущество (Екк 11:1-2 ).

Таковое состояние духа, когда человек, всецело вручив себя Божественному провидению, безмятежно наслаждается жизнью, спокойно и благополучно перенося все посылаемые ему испытания, и есть единственно возможное для него счастье, его Tob . Но это счастье не полное, оно не может вполне удовлетворить вложенному в человека стремлению к вечному счастью (Екк 3:10-11 ). Ithron недостижимо. Все суета и томление духа. Вот результат, к которому пришел Екклезиаст. С его учением о шеоле, с его неопределенным представлением о суде Божием, с его полным незнанием воскресения мертвых Екклезиаст не мог придти к иному выводу. Он искал совершенного счастья «под солнцем», т. е. в пределах земного бытия, но там его не могло быть.

Книга Екклезиаста в надписании своем (Екк 1:1 ) усвояется Соломону. Но само по себе надписание книги не решает окончательно и безусловно вопроса о ее писателе. В древности было в обычае воспроизводить мысли и чувства замечательных исторических лиц в разговорной или поэтической форме. Это было своего рода литературным приемом, особой литературной формой, в которой автор, заботясь о тожестве духа, а не о тожестве буквы, брал из истории лишь общую мысль, подвергая ее самостоятельной разработке. Пример такого своеобразного изложения речей пророческих можно находить в книгах Царств и Паралипоменон. Некоторые особенности книги Екклезиаста убеждают в том, что и в ней мы имеем дело с подобным литературным приемом. Прежде всего язык книги с несомненностью показывает, что она явилась уже после плена вавилонского, когда еврейский язык потерял свою чистоту и получил сильную арамейскую окраску. Книга Екклезиаста переполнена арамеизмами даже в большей степени, чем книги Ездры и Неемии и другие послепленные произведения, заключает в себе множество отвлеченных и философских выражений и даже имеет кое-что общее с талмудическим словоупотреблением (см. особенности языка у Кейля , Bibl. comment ьb. d. poet. В. А. Т. IV В; р. 197-206 и М. Олесницкий . Книга Екклезиаста . С. 156-157. Прав один исследователь, сказавший, что если бы Соломон написал книгу Екклезиаста, то не было бы никакой истории еврейского языка. Во всяком случае, тогда нельзя было бы усвоять Соломону книгу Притчей. И в самом содержании книги мы найдем немало признаков ее позднейшего происхождения. Екклезиаст говорит о себе: Я был царем над Израилем в Иерусалиме (Екк 1:12 ). Сам Соломон не мог употребить здесь прошедшего времени, так как он оставался царем до конца своей жизни. Таким образом мог сказать о нем человек, живший после него. То же следует сказать о выражении: Я возвеличился и приобрел мудрости больше всех бывших прежде меня над Иерусалимом (Екк 1:16 ). До Соломона лишь один Давид был царем в Иерусалиме, следовательно, при жизни Соломона нельзя было говорить о всех бывших царях в Иерусалиме. По Екк 2:3.9 представляется, что Соломон предавался чувственным наслаждениям ради философских экспериментов, по идеальным мотивам. Этого не мог сказать о себе исторический Соломон. Говоря о религиозных недостатках современного общества, наша книга совершенно умалчивает об идолопоклонстве, столь широко распространенном во времена царей, а отмечает фарисейское, бездушное исполнение обрядов (Екк 4:17 ; Екк 5:1-19 ), о котором часто говорит пророк Малахия. Непонятно для времени Соломона и предостережение от составления и чтения многих книг (Екк 12:12 ). Самое содержание книги, жалобы на суетность всего, общее чувство неудовлетворенности, увещание не поддаваться мрачному унынию, довольствоваться немногим в жизни — мало подходит к славной и блестящей эпохе Соломона, когда еврейский народ переживал пору своей юности, полный сил и надежд, гордый своими успехами, не знавший еще разочарования. Здесь сказались скорее общее недовольство послепленного времени, общее утомление в постоянной борьбе с тяжелыми политическими и социально-экономическими условиями жизни. Не говори, отчего это прежние дни были лучше нынешних , наставляет Екклезиаст. Ни в одну эпоху это так часто не говорилось, как после плена. Все это побуждает признать, что книга Екклезиаста написана не Соломоном, а лицом, жившим в послепленное время. Уже м. Филарет допускал некоторое сомнение в принадлежности ее Соломону. «К сожалению , — писал он, — обращение Соломона не столь достоверно, как его заблуждение. Книга Екклезиаста, по-видимому, есть памятник его покаяния » (Начерт. церковно-библ. истории. Изд. 9. С. 230, 231).

Как видно из содержания книги и из исторических обстоятельств ее появления, цель, какую ставил себе ее писатель, состояла в том, чтобы утешить впадавших в уныние современников, с одной стороны выяснив суетность и тленность всего земного, с другой стороны указав средство и при существовавших тяжелых условиях создать более или менее сносное существование. Это средство заключалось в том, чтобы жить, трудиться, наслаждаться всякими доступными радостями, ежеминутно, так сказать, ощущая свою зависимость от Божественного провидения и в нем почерпая для себя источник нравственного мужества и душевного спокойствия. Такая задача книги, как и все ее содержание, вполне согласное с богооткровенным ветхозаветным учением, не дают никаких оснований сомневаться в каноническом достоинстве книги. Если некоторые древние раввины, а за ними и христианские писатели (напр., Иустин , Ириней , Климент Александрийский , Ориген ) совершенно умалчивают о книге Екклезиаста и сомневаются в каноническом достоинстве книги, то это объясняется тем, что они брали и толковали некоторые соблазнявшие их места отрывочно, без связи с общим содержанием книги, и вследствие этого находили в них признаки эпикуреизма, фатализма и пессимизма. Ничего подобного не оказывается в книге при правильном ее понимании.

См. «Понятие о Библии».

Третий отдел ветхозаветных священных книг составляют в греко-славянской Библии книги «учительные», из которых пять — Иова, Псалтирь, Притчи, Екклезиаст и Песнь Песней признаются каноническими, а две — Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса сына СираховаСовременный распорядок учительных книг в греко-славянской Библии несколько отличается от древнего. Именно в Синайском кодексе они расположены в таком виде: Псалтирь, Притчи, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломона, Сирах, Иов; в Ватиканском списке за кн. Песнь Песней следует Иов и далее Премудрость Соломона и Сирах. неканоническими. В противоположность этому в еврейской Библии двух последних, как и всех вообще неканонических, совсем не имеется, первые же пять не носят названия «учительных», не образуют и особого отдела, а вместе с книгами: Руфь, Плач Иеремии, Есфирь, Даниил, Ездра, Неемия, первая и вторая Паралипоменон, причисляются к так называемым «кетубим », «агиографам», — «священным писаниям». Сделавшееся у раввинов-талмудистов техническим обозначением третьей части Писания название «кетубим » заменялось в древности другими, указывающими на учительный характер входящих в ее состав произведений. Так, у Иосифа Флавия современные учительные книги, кроме Иова, известны под именем «прочих книг, содержащих гимны Богу и правила жизни для людей » (Против Аппиона I, 4); Филон называет их «гимнами и другими книгами, которыми устрояется и совершенствуется знание и благочестие» (О созерцательной жизни), а автор 2-ой маккавейской книги — «τὰ του̃ Δαυιδ καὶ ἐπιστολὰς βασιλέων περὶ ἀναθεμάτων » — «книги Давида и письма царей о приношениях» (2:13). Наименование «τὰ του̃ Δαυιδ » тожественно с евангельским названием учительных книг псалмами» («подобает скончатися всем написанным в законе Моисееве и пророцех и псалмех о мне»; Лк 24:44 ), а это последнее, по свидетельству Геферника , имело место и у раввинов. У отцов и учителей церкви, выделяющих, согласно переводу LXX , учительные книги в особый отдел, они также не носят современного названия, а известны под именем «поэтических». Так называют их Кирилл Иерусалимский (4-е огласительное слово), Григорий Богослов (Σύταγμα. Ράκκη , IV, с. 363), Амфилохий Иконийский (Ibid. С. 365), Епифаний Кипрский и Иоанн Дамаскин (Точное изложение православной веры . IV, 17). Впрочем, уже Леонтий Византийский (VI в.) именует их «учительными», — «παραινετικά » (De Sectis , actio II. Migne . Т. 86, с. 1204).

При дидактическом характере всего Священного Писания усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия — та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе, Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в божественном правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (Иов 12:13 ), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, — различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой — раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, — этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.

Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т. е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах (78, 104, 105 и т. п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг — это их поэтическая форма с ее характерною особенностью — параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это — род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет Пс 113 — «когда Израиль вышел из Египта, дом Иакова (из среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль владением Его. Море это увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овцы, и холмы, как агнцы». Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (Притч 27:6-7 ). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (Пс 19:8-9 ). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тожественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол — глаголу, прилагательное — прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (Пс 18 ). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев — гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого типа написаны кн. Иова (Иов 3:1-42:6 ), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.